Если бы исход войны можно было предвидеть, прекратились бы всякие войны. (Кароль Бунш)
* Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны. (Фридрих Великий)
** Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох. (Владислав Гжещик)

© Финарфин, 2008г.

Добавлено (22.10.2009, 22:31)
---------------------------------------------
"Клещ".
Пролог

Гул, не смолкающий на торговой площади с раннего утра, уже казался непременным атрибутом в жизни обитателей близлежащих к рынку домов. Вот и это, ни чем не отличающееся от предыдущих утро, не потревожило сон жильцов большого серого здания, расположившегося между рынком и северными воротами.
Лишь один человек в этом доме, точнее в подвальной части этого здания, уже не спал. НЕ СПАЛ. Вот уже четверо суток старик не смыкал глаз. Не болезнь и не бессонница, которая была обыденной вещью для людей этого возраста, мешала ему уснуть. Что-то другое, клещом впившееся в голову и разум старика, не давало ему покоя. Мысли, воспоминания из прожитой жизни, стремительным вихрем кружились в его голове, оставляя черный осадок в его душе. Лицо человека казалось каменным, без признаков каких-либо эмоций, и лишь глубоко впавшие, с покрасневшими от недостатка сна белками глаза говорили о мучениях, испытываемых человеком. Старика звали Бранд.

Детство

Его звали Бранд. Черноволосый мальчуган с немигающим взглядом разительно отличался от своих сверстников. Местные дети прозвали его «Статуей». Никто из них не видел, что бы он смеялся или плакал, радовался или злился, удивлялся или восхищался. Даже мать, очень любившая сына, порой злилась на его флегматичное выражение лица.
Он мало говорил, предпочитал слушать. Частенько забредая с другими детьми района ремесленников в Купеческий квартал Форгерона, он прятался за ящиками и мешками, заполняющими львиную долю места в переулках, и внимательно слушал слухи и басни торговцев. Трудно предположить, что испытывал мальчик, вбирая в себя услышанное, так как даже в такие моменты его выражение лица было непроницаемым. Возможно, он мечтал. Мечтал о других городах, новых, не исследованных местах, великих сражениях, добытых богатствах. А может быть, просто старался убить чем-то время.
Человека, управлявшего небольшой торговой повозкой, звали Приталор. Слишком рано поседевшие волосы прилипали к его потному лбу. «Давненько тебя не было видно»,- выкрикнул один из местных торгашей, мимо лавки которого проезжала повозка Приталора. «От Цилиада до Форгерона не близкий путь», - сипло ответил седой.
Остановив лошадей возле дверей небольшого деревянного склада, человек вздохнул. Не торопясь слезать с телеги, он достал из кармана своей кожаной дорожной сумки небольшой стеклянный пузырек. Янтарная жидкость, находящаяся в нем светилась, будто вбирая в себя лучи заходящего солнца.
Сколько золота, времени и сил было потрачено, чтобы достать этот элексир. Приталор сейчас уже не задумывался об этом. Еще год назад, когда его жена слегла в постель с тяжелой болезнью, а местные знахари лишь разводили руками, не в силах ей помочь, он поклялся достать чудодейственный элексир «Кровь Дракона», об исцеляющих качествах которого ему рассказал один из его приятелей торговцев. И вот, спустя двенадцать месяцев он вернулся в родной город, в котором оставил жену и сына, с таким необходимым для его супруги лекарством.
Оторвав взгляд от светящегося пузырька, он торопливо засунул его в сумку, перекинул ее через плечо, и, отдав приказ своим помощникам разгружать повозку, помчался к дому. Разгребая руками толпу детишек, беззаботно резвившихся возле крыльца, Приталор вдруг почувствовал детские руки, повисшие на ремешке его сумки. «А ну брысь отсюда»,- рыкнул седой на проворного мальчугана.
Открыв входную дверь, Приталор не мешкая, направился в спальню жены, одновременно пытаясь достать из сумки стеклянный пузырек.
Внезапно он резко остановился. Медленно вытащив руку из кармана сумки, он раскрыл ладонь. В его руке вместо пузырька лежала лишь горсть дорожной пыли.
Паренек, сидевший на лавке возле своего дома, внимательно изучал необычный предмет, находящийся в его руке. Блестящая жидкость огненного цвета приковала к себе взгляд темных немигающих глаз. Повертев пузырек в руке, мальчик аккуратно вытащил пробку из горлышка стеклянного сосуда. Наклонив его, он вылил немного жидкости себе на ладошку. Янтарная влага не произведя никакого видимого эффекта, просочилась сквозь детские пальцы и растворилась в песке. «Бранд, уже поздно, иди домой!»,- услышал парень голос своей матери, донесшийся из дома. Мальчик последний раз взглянул на пузырек, а затем, вылив остатки жидкости на землю, размахнулся и бросил его. Стеклянный сосуд, перелетев через забор, звонко рассыпался по каменной мостовой. Последние лучи солнца блеснули на влажных кусочках стекла, еще совсем недавно бывшими маленьким флакончиком с исцеляющим элексиром.

Юность

Воздух в помещениях казарм был пропитан запахом пота и ржавчины. Молодой парень сидел на деревянной койке с жестким матрасом и начищал до блеска свой короткий меч. Бранда не волновало то, что с ним произойдет завтра. А завтра он отправится в замок Орион.
Неделей раньше Бранд прогуливаясь с другом по улицам города, наткнулся на троих всадников, чуть не сбивших его с ног. Никогда раньше двадцатичетырехлетний парень не встречал паладинов. Обычно эти ребята в блестящих доспехах не появлялись в Форгероне. Этот южный город не привлекал рыцарей порядка. Не меньше Бранда удивился появлению паладинов и его лучший, и, наверное, единственный друг Скаир. Скаир был жизнерадостным и беззаботным парнем, готовым отдать последнюю рубаху ради друга. Они дополняли друг друга: молчаливый, невыразительный Бранд и болтливый, эмоциональный Скаир. А сейчас они оба стояли и заворожено глядели в сторону удалявшихся всадников. «Видимо направились к гильдии воинов»,- сказал Скаир. Бранд кивнул головой, поддержав предположение друга.
Оба парня уже четыре года служили в военной гильдии. Ни у одного, ни у другого больше не было как такового варианта в выборе будущей профессии. Ни Бранд, ни Скаир не имели достаточного мастерства в изготовлении оружия и доспехов, и ни один из них не хотел целыми днями трудиться на самоцветных шахтах. Поэтому военная гильдия оказалась для обоих самым подходящим вариантом.
Служба в гильдии воинов заключалась в патрулировании города, периодических рейдов на гоблинов, порой тревоживших близлежашие деревни, и еще более редких походов в пещеры драконов, в основном для добычи шкур этих древних рептилий.
Появление паладинов взбудоражило не только представителей гильдии, но и весь город. Уже через час по городу стали гулять слухи, что будет проходить турнир на лучших молодых воинов, победителей которого паладины призовут с собой в замок Орион, и возможно которым в последствии также присвоят звание паладина.
Эти слухи подтвердил Скаир, вломившийся вечером в дом Бранда. Он часто бывал в гостях у молчаливого юноши, сам же Бранд никогда не появлялся на пороге дома своего друга. « Турнир начнется уже завтра. Надо обязательно рискнуть, и может, удастся попасть в белый замок», - мечтательно закатив глаза, сказал Скаир. Бранд промолчал. «Можешь ничего не говорить, я знаю, что ты тоже хочешь выбраться из этого вонючего города»,- продолжал Скаир, уже привыкший к немногословности своего приятеля. Еще немного помечтав о будущей карьере паладина, молодой парень направился к выходу. «Рэйла!?» - скорее утверждая, чем, спрашивая, пробубнил Бранд. «Ага, - откликнулся Скаир, - Завтра приезжает ее жених из Наркиса. Возможно, мне не удастся больше встретиться с ней». Бранд знал, что Скаир давно встречается с дочерью главы городского совета, по совместительству и главы гильдии воинов. Рэйла была помолвлена с сыном какого-то знатного наркисского чиновника, и, узнай ее отец, что Скаир уделяет большое внимание его дочери, то он мог бы не только вылететь из гильдии, но, зная суровый нрав главы совета, мог спокойно попасть на каторгу. Хотя это обстоятельство не мешало парню проводить вечера в объятиях молодой девушки, прячась с ней в городских амбарах. «Увидимся на турнире»,- улыбнувшись, проговорил Скаир, прежде чем захлопнуть входную дверь.
Поединки проходили по трем номинациям: соревнование мечников, стрелков и магов. Трое лучших в каждой из номинаций будут удостоены чести служить святому ордену в замке Орион. Мечники поступят на службу паладинов, лучники будут проходить обучение на следопытов, а лучшие маги станут учениками клериков.
Скаир нисколько не удивился, увидев Бранда в числе участников турнира. «Надеюсь, судьба будет благосклонна к нам, и наши мечи не схлестнутся друг с другом в поединке»,- улыбнулся юноша. «Увидим», - сухо ответил Бранд.
По воле случая ли, или по мановению судьбы, но этот поединок состоялся. К чести обоих молодых людей можно сказать, что они показали отличное мастерство владения клинком, оказавшись в четверке лучших. Но оба проиграли свои последние поединки.
Их бой был решающим. Лишь один из них сможет увидеть белокаменные стены далекого замка. Лишь один познает мудрость святого ордена.
Сражение было коротким. Несмотря на все свои старания, Бранд оказался на земле, с выбитым из рук мечом. Рядом с ним, с тоской и горечью в глазах, стоял Скаир. Прежде чем из его уст вылетело слово «Прости», ликующая толпа подхватила юношу и покатилась по площади, увлекая его за собой.
Бранд не спеша, поднялся на ноги и, бросив мимолетный взгляд на удаляющуюся толпу, направился в сторону дома. Уже через десять минут он сидел за столом в своей маленькой комнатке и аккуратно выписывал какие то слова не небольшом листке бумаги.
Вечером того же дня главе городского совета Уросу Флэйду было доставлено письмо. Внимательно прочитав его, мужчина нахмурил брови. «Немедленно прикажи моей дочери подняться ко мне»,- со злостью выдавил из себя Урос, указав слуге на дверь.
Спрятав клинок в ножны, Бранд поднялся с койки и огляделся. Он больше не увидит этих замызганных стен и проржавевших оружейных стоек. Он знал. Он был уверен. Он отправится в Орион.

Зрелость

Густой туман обволакивал кривые стволы лиственниц и берез, изредка попадавшихся на пути медленно идущего человека. Ядовитые болотные испарения заставляли его ежеминутно откашливаться. Это отравленное болото погубило не мало путников, по неосторожности вступивших в его владения, хотя это и не мешало наемным убийцам, алхимикам, и другим ценителям ядовитого болотного сырья частенько забредать в эти места. У Бранда вдруг всплыли в памяти слова клерика Амфара. «Не яд губит людей, а преступные деяния тех, кто этот яд использует».
Давно это было. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как он был с позором выдворен из белокаменного замка. Если его немногословность и безучастное выражение лица еще как-то терпелись паладинами, то его неожиданный приступ ярости, когда помещение замковой кузницы за пару минут превратилось в месиво из железных брусков, обломков деревянных стоек и лавок, положил конец терпению священнослужителей. Бранд сейчас уже и не помнил, что послужило причиной этому самому первому в его жизни всплеску эмоций. И была ли причина вообще?
Но эти всплески стали повторяться. В последний раз, когда в приступе необузданного гнева Бранд чуть не разрушил маленький придорожный трактир, он чудом спас свою жизнь, убегая от разъяренных охранников таверны.
Он никогда не знал, когда его начнет душить эта ярость, и сколько продлится это состояние. Обычно этот взрыв исчезал через несколько минут также внезапно, как и появлялся.
Пятнадцать лет! Долгих пятнадцать лет его блужданий по этому миру, не принесли ему ни чувства удовлетворения, ни радости, но и не гнобили его. Примерно год назад Бранд, проходя мимо деревеньки, прилегающей к большому городу Цилиаду, наткнулся на городских стражников сражающихся с группой людей в темных одеждах. Один из представителей закона, принявший Бранда за одного из этих людей, кинулся на него с занесенным над головой мечом. Резкий выпад черноволосого заставил стражника остановиться, и, закрывая руками льющуюся из его живота струю крови повалиться на землю.
После того как последний солдат был убит, из группы бандитов отделился высокий человек, с покрытым шрамами лицом, который подошел к Бранду и, хлопнув его по плечу, коротко сказал «Пойдем!».
Так Бранд оказался в шайке разбойников. Главарь бандитов ценил его за мастерство владения оружием, но главным достоинством форгеронца он считал его молчаливость. «Тот, кто мало говорит, много делает»,- поговаривал он.
Их банда была довольно многочисленна и держала в страхе все северные дороги. Обычно жертвами их разбоев становились торговцы, денежное состояние которых не позволяло им нанимать в охрану хорошо вооруженных и обученных воинов. Иногда в их сети попадали и небольшие разведывательные группы следопытов и паладинов. В таких случаях бандиты, стараясь не рисковать, использовали ядовитые стрелы и дротики. Именно поэтому Бранд и другие разбойники устраивали рейды на ядовитые болота, дабы пополнить свои запасы отравляющих смесей.
По лесной дороге, запряженная парой гнедых лошадей, быстро ехала старая повозка. Лихорадочно вцепившись в вожжи, ею управлял дряхлый старик. Его образ уже ничем не напоминал того красавца мужчину, с серебряным цветом волос, каким он был тридцать пять лет назад. Приталор знал, что ему недолго осталось жить на этом свете, поэтому спешил. Спешил повидать старую колдунью, живущую в северных болотах прежде, чем он испустит дух. В нем еще лелеялась надежда на то, что колдунья все-таки поведает ему причину несчастий, выпавших на него и его семью. Ему было бы спокойней покидать этот мир, зная, что не он стал причиной божьей кары, погубившей его так рано скончавшуюся от тяжелой болезни жену Маару, и исчезнувшего в каторжных рудниках сына Скаира.
Эти тяжелые мысли прервал внезапный свист. Лошади, утыканные множеством стрел, повалились на бок. В считанные мгновения повозку окружили люди в темных одеждах. Старика грубо стащили на землю, и тот, зажмурившись, уже ожидал своего конца, как вдруг почувствовал, что его дергают за ворот рубахи, пытаясь привести в чувство. Открыв глаза, Приталор увидел перед собой лицо, покрытое глубокими шрамами. «Говори где взял!»,- рявкнул главарь, указывая на амулет, висевший на шее старика,- «Это одна из реликвий. Я хочу знать, где остальные». Внезапно из-за спины вожака выскочил черноволосый бандит, и, оттолкнув его, вонзил короткий нож в шею Приталора. Обезумевший взгляд его широко раскрытых глаз, заставил попятиться остальных разбойников. Через пару мгновений Бранд уже устало опускался на колени рядом с трупом старика. Вожак приблизился к Бранду и положил руку на его плечо. «Ты всегда четко выполнял свою работу, но ни я, ни кто-нибудь из моих ребят не захочет проснуться утром в луже собственной крови. Я видел твой взгляд, ничего хорошего он нам не принесет, поэтому я хочу, чтоб ты ушел». Бранд не ответил. Он резко встал и, развернувшись, зашагал прочь.

Старость

Дряхлому на вид старику, лежащему на грязной простыне, не было и шестидесяти годов отроду. Неполные восемнадцать лет, которые он прожил в Мидланде, не запечатлелись в его памяти.
С тех пор, как он, попав в этот город, стал зарабатывать мелкие гроши, очищая местные конюшни, его жизнь приобрела некий оттенок стабильности. Маленькая комната, которую он снял в подвале старого здания, подходила под его требования – было, где переночевать.
Приступы ярости прекратились, и он надеялся лишь спокойно закончить свою жизнь. Но с каждым годом все сильней его стали мучить головные боли. В последние дни боль усилилась на столько, что он уже не мог выходить на работу. Что-то разъедало его. Пожирало его плоть изнутри, как будто клещ, вцепившийся в свою жертву, высасывал из нее последние соки, и никак не мог насытиться. В голове промелькнули эпизоды из прошлого. Мать, обнимающая его, маленького Бранда, улыбающееся лицо Скаера, и взгляд, взгляд умирающего Притаора.
Вдруг, руки, клешнями вцепившиеся в складки простыни, взметнулись, и схватили горло старика. Все попытки Бранда оторвать пальцы от своей шеи сходили на нет. Последнее, что услышал умирающий старик, это чужой голос внутри себя вопросительно произнесший: «Совесть?»

Ты можешь возвращать к жизни? нет? Тогда не спеши осуждать на смерть.